Мир глазами браконьера
Пашка не мог жить без рыбалки, она для него была как воздух.
Он помнил, как еще будучи юнцом, мог неотрывно смотреть за руками бати, когда тот плел сети. Узел за узлом, клетка за клеткой, и постепенно росла коса, так приятная на ощупь, и пахнущая чем-то новым, необычным.
Правда когда отец заставлял после шторма перебирать грязные, в сопливой морской траве сети, он их ненавидел.
Все это, Пашка вспоминал сидя в сарае и ловким движением затягивал узлы новой сети, в точности повторяя движения рук отца. Оставленные в наследство снасти изорвались, подгнили, а встретить новый сезон Пашка хотел во всеоружии, одна плетенка уже была посажена и лежала в непромокаемом мешке, а вторую ему оставалось сплести еще метров двенадцать, потом насадить на нить потолще и приделать сделанные за зиму пенопластовые поплавки.
С капроновой ниткой он обращался аккуратно, достать такую было не просто, только по знакомству у спекулянтов. В магазине продавалась нить по более доступной цене, но Пашка был уверен, что производили её люди бестолковые, абсолютно не понимающие, что в сеть с такой нитью рыба не запутается, и за что только им деньги платят.
А вот свои кровные он зарабатывает правильно. Вот и сейчас, две новых сетки по тридцать метров, сулят неплохой заработок в весеннем нересте.
...читать полностью
Едва дождавшись нужного времени и погоды, с наступлением темноты, Пашка отправился к заветным местам. Тропинку он знал на зубок, мог в полной темноте пройти не спотыкаясь.
Больше всего он ненавидел собак, громким лаем они выдавали его присутствие, и хотя зная, что поблизости никого нет, Пашка все равно старался быстрей отдалиться от назойливых псов.
Другое дело его Шайтан, небольшая рыжая дворняга, от неё хоть толк есть, регулярно таскает кур и приносит к его сараю. Сваренную курицу они делили по братски, и он в шутку звал своего пса добытчиком.
Ну вот и знакомый камыш. Пашка перелез через трубу старой водокачки и, вытащив из кустов два металлических колышка, стал влезать в старый, резиновый комбинезон, на котором заплатки налезали друг на друга, но достать другой было не реально.
Завязав над плечами тесемки, Пашка двинулся к морю, зияющему непроглядной черной дырой, и лишь шум слабых волн подтверждал, что он идет в правильном направлении.
От чавкающих, громких, как казалось Пашке шагов, взлетали утки и с громким кряканьем уносились в сторону моря, а лысухи убегая по воде, долго шлепали своими лапами, пока не добегали наконец до края камышей.
Заходя все глубже, Пашка чувствовал, как холодная, весенняя вода обнимает его тело,…"ничего, лишь бы трещина не появилась", обратно он конечно не пойдет, но будет ужасно противно и холодно.
«..Вроде хватит», — решил Пашка, когда вода уже была по пояс. Привязав к низу колышка нижнюю веревку сетки, он с силой воткнул ей в дно.
В тоже мгновение, со всех сторон раздался всплеск рыбы. ..»Ага..есть родимая»,- значит не зря просчитал начало нереста. Быстро привязав верх сетки к кольцу, Пашка двинулся спиной в глубину, ловко доставая из мешка сеть за верх и низ, отчего она ровно и правильно становилась в воде, через каждые пять шагов он цеплял к низам небольшой грузик. Вскоре сетка дернулась, …есть уже что-то, — это предвещало хороший улов, и Пашка высыпав вторую сеть, и привязав концы к колышку, слегка натянув верх, воткнул кол в мягкий грунт.
На обратном пути взявшись за верх сетки, Пашка выравнивал и без того хорошо установленную сеть. А вот и первая вобла. Крупная и пузатая, приятно в руках держать, и вырваться из рук у неё не получится, покрытая в период нереста наждачными крупинками, она теряла свою способность быть скользкой.
Пройдя еще пару метров, что то дернулось внизу сетки, — сазанчик, еще не успев толком запутаться, он крепко зацепился своим верхним шипом за сетку. Уже в самом конце сетки на самой поверхности запутался кефаль. Пашка не любил эту рыбу, её и покупать никто не хотел, ни вкуса — ни вида, поэтому он кефалей выбрасывал.
Теперь оставалось отсчитать шаги от колышка до берега, чтобы ближе к утру в полной темноте найти его.
Пашка вышел на берег, снял с себя комбинезон, и устроившись в густом кустарнике, подмяв под себя сухую траву, закурил по всем правилам скрытности, пряча сигарету в ладонях.
Недалеко послышались шаги и мелькнул силуэт — Михалыч…он никогда не ночует, тоже поставил сетки.
У каждого было свое место, и Пашка знал, что любой, кто позарится на чужие сетки, мог не просто получить по морде, но и стать калекой, если выживет.
Укрывшись курткой с головой, он задремал, но просыпался от каждого звука пролетевшей птицы, или далекого всплеска в море.
В предрассветной мгле пора было снимать сеть. Пашка выкурил еще одну приму и направился в сторону сеток, отсчитывая шаги. Он всегда поражался своей способностью находить колышек в полной темноте.
Взявшись за верх, стал аккуратно проверять сеть. Если рыбы было немного, он обычно старался выпутать её, сложив в отдельный для таких целей мешок, но в этот раз вобла была чуть ли не в каждой ячее.
Продвигаясь вдоль сетки, он готов был прыгать от радости за удачно сплетенную сеть и точно выбранное время для рыбалки. Ближе к середине второй сетки, он почувствовал, как верх опущен до самого дна и поднимая тяжелую сеть увидел темную огромную голову.
Осетр! Руки предательски дрожали, он достал из мешка приготовленную на такой случай деревянную дубинку и взявшись за длинный нос заветного трофея, с силой нанес несколько ударов по голове осетра.
Быстро достал из кармана крепкий шпагатовый шнур, продел его через жабры и уже после этого выпутав рыбину из сетки, оставил её на плаву, привязав другой конец шпагата к ремню комбинезона.
Вот это удача! Выдернув кол, стал собирать сеть, двигаясь в обратную сторону.
Кое-как затолкав сети с рыбой в мешок, он направился в сторону берега. Надо было торопиться, еще немного и предательский рассвет озарит побережье моря. Света Пашка боялся больше всего. Последние метры до берега давались с великим трудом, тяжесть мокрых сеток с рыбой, да еще огромный осетр, неуклюжий комбинезон, вязкая прибрежная грязь, заставляли Пашку напрягаться до судороги во всем теле.
Пот заливал глаза, шапка съехала набок, и выбравшись на сухое место, он свалился со своей ношей, позволив себе отдышаться пару минут. Наскоро запрятав колья, и распределив по мешкам свою добычу, он ускоренным шагом направился к спасительному обрыву.
Уже там, присев перекурить и хваля себя за оперативность, Пашка позволил себе расслабиться, подсчитывая деньги, которые он сегодня выручит от проданной рыбы. Клиенты у него были свои. Люди добрые и не скупые, всегда платили столько, сколько он огласит. Сегодняшний улов сулил хороший куш.
Это за воблу больше чем червонец не получить, а за осетра можно было заиметь заветный сиреневый четвертачок. Оставалось пройти метров пятьсот, и собрав сою поклажу, Пашка не спеша направился к дому, представляя как он наливает в граненый стакан живительный портвейн и жизнь приобретает другие краски, и на душе становится не так тревожно, и злость на окружающий его мир пропадает.
Поглядывая в темные окна мирно спящих людей, Пашка не мог понять, как можно спать в такое прекрасное утро, когда одуревшая рыба сама лезет в сети. Он никогда не понимал рыбаков с удочками, днями сидящими под палящим солнцем, в ожидании поклевки, ведь можно наловить сразу много и без особого труда.
Сортируя рыбу в своем сарае, не спеша покуривая, долго любовался полным тазом с серебристой, наполненной икрой воблой, шипами громадного осетра, изредка раскрывающего свои жабры.
Рыбу он не любил, но сегодня, обязательно сварит голову осетра, уж больно уважал он закусывать хрящиками головы, осушив стакан-другой янтарного, и такого милого сердцу портвейна..
